как крылья бабочки. Он не сказал, а выдохнул. У Эммы закружилась голова. Не думая, не соображая, не понимая, как во сне, она последовала за Вольфгангом.

Подъехав к многоэтажному дому, они молча поднялись на лифте на шестнадцатый этаж, и Вольфганг открыл дверь. В этот момент из комнаты послышалась органная музыка. В большой комнате современной квартиры стояла старинная мебель девятнадцатого века. Эмма не была искусствоведом и могла ошибиться. Но то, что это был антиквариат, она знала точно. Стены до потолка были заполнены старинными книгами. Напротив мягкого дивана она увидела камин. Вольфганг зажёг свечи. Принёс шампанское. Говорил стихами. То из Гёте, то из Гейне. Она уже вообще не слышала, что он говорит. И всё случилось…

– Я сошла с ума… Вы не представляете, что мы с ним творим. Думала, что всю жизнь с мужем мы занимались сексом. Нет, это был не секс. Только с Вольфгангом я поняла, что это такое. Он такой эквилибрист – закачаешься!

– Не поняла… Вы имеете в виду Ханса? В прошлый раз вы говорили, что влюблены в него. Вы меня запутали. О ком вы рассказываете?

Каково было моё удивление, когда Эмма подтвердила: сумасшедший секс случился с почти восьмидесятилетним Вольфгангом. А Ханс оказался импотентом.

– Так вы бросили Ханса?

– Нет, встречаюсь с обоими… Но вы не подумайте, у меня с Вольфгангом сексуальный роман, а с Хансом – платонический. Он потрясающий человек. Я болела, он клубнику каждый день приносил. А на прошлой неделе уехала к дочери на несколько дней, так он в моей квартире ремонт сделал. Говорит, не хотел грязь разводить, пока я дома. Воспользовался моим отсутствием. И переклеил обои. Заботливый, надёжный. Но он скучный. И никакого секса. Вообще ноль. А Вольфганг – это фейерверк. Адреналин. Море эмоций. Я без него жить не могу. Вернее, без секса с ним…

Эмма разрывалась между двумя мужчинами четыре года! Она страдала и взрывалась от счастья со старым Вольфгангом. Он устраивал ей сюрпризы и делал неожиданные подарки. Секс не был рутиной, а постоянно чем-то взбадривался и разнообразился. Вёл Вольфганг себя как и подобает настоящему мачо – мог не звонить Эмме по несколько недель. Каждый раз она мучилась, ожидая звонка. На её СМС не отвечал. А когда Эмма считала, что её бросили, Вольфганг звонил и говорил, что скучает. Она не пыталась выяснять с ним отношения, потому что понимала: его надо принимать таким, какой он есть.

После каждой паузы в их встречах Вольфганг опять врывался в её жизнь, как несущийся на огромной скорости локомотив. По первому звонку и короткому «приезжай» она ехала через весь город в знакомую многоэтажку. Вольфганг устраивал праздник. Был ласков, внимателен, включал музыку и разжигал камин. Он мог, рассказывала мне Эмма, открыть ей дверь совершенно голым и с розой в зубах. Её это шокировало. Но вместе с тем окунало в мир запретных удовольствий. Она не была ханжой, но не привыкла к таким «штучкам». Вольфганг делал это как-то просто, непринуждённо, и… это её не пугало, а нравилось, возбуждало, томило во снах.

Когда рандеву заканчивалось, Вольфганг – нежный до последней секунды – целовал руку, смотрел туманно в её глаза и… выпроваживал, даже не сочтя нужным проводить до трамвая, чего уж говорить о том, чтобы отвезти домой на машине или вызвать для дамы такси.

– Я уходила, а он махал рукой с балкона, – делилась Эмма. – Меня обуревало двоякое чувство. С одной стороны, я была привязана к нему, с другой – обижалась, что он… Понимаете, по звонку я неслась к нему, а потом уходила, а он никогда ни встретил, ни проводил. Он не приглашал меня на концерт или в театр. Я была женщиной для секса. Иногда, в свои почти шестьдесят, имея внуков, я чувствовала себя «девочкой по вызову». Бесилась и взбрыкивала. Обещала себе, что больше не потерплю такого отношения. Но, конечно, только в душе. Когда он звонил, опять забывала о чести и достоинстве. Но как могло быть иначе? Он показал мне «небо в алмазах»…

А скучный молодой Ханс стал надёжной опорой. Он делал Эммочке ремонт, сидел у её кровати, когда она болела. Возил на курорты. Носил сумки с продуктами. Приглашал в театр и гулял с ней в парке. Когда она злилась на Вольфганга, она клялась себе: «Всё, порву с ним… и буду жить с Хансом. Пусть без фейерверка и секса, но зато спокойно и надёжно». Но через пару недель хотелось выть от тоски и лезть на стену, только бы позвонил Вольфганг.

Эта история закончилась не по воле Эммочки. Она так и не решилась кого-то выбрать. Но однажды Вольфганг сказал, что они больше не увидятся, потому что он переезжает в Берлин. Там живут его дети, родня. Он продал квартиру с камином и антикварной мебелью. И купил другую…

– Ты со мной прощаешься? – спросила Эмма.

– Да, прощаюсь, дорогая… Я не мог себе позволить исчезнуть по-английски. Я – честный джентльмен. Впрочем, ты знаешь это.

– Но…

– Не надо Эмма, не надо… Всё было замечательно. Ты украсила мои последние годы. Правда… Но теперь я решил, что пора ехать ближе к детям. Мне нужна их помощь. Не хочу тебя делать сиделкой… Ты ещё молодая…

– Но… – опять вклинилась Эмма, но тут же осеклась. Она поняла, что секс Вольфгангу больше не нужен. А она без секса ему тоже не нужна. – Но… ты, может, позвонишь… когда-нибудь?

– Да, когда-нибудь… Прощай. – И в трубке раздались гудки.

К каким выводам пришла я, когда «пережила» совместно с Эммочкой её историю? Прежде всего, я поняла сама и стала говорить своим женщинам, что нельзя ориентироваться на штампы и принятые в обществе установки. Например, старый мужчина не обязательно будет слабым в постели, а молодой может оказаться импотентом. Жизнь прекрасна и удивительна. Сюрпризы ждут за каждым поворотом. Прежде чем делать выводы, надо попробовать…

Глава 25

Почти коллега

В двухтысячные схема, по которой я действовала, помогая обратившимся ко мне женщинам, была налажена. К тому времени в Москве вышла книга «Как выйти замуж… за иностранца»6. Клиенток становилось всё больше. Появился интернет, облегчивший связь с миром. Издательство денег за книгу не заплатило, но на обложке был указан мой электронный адрес, что являлось рекламой, по мнению издателя. Это срабатывало, и некоторые прочитавшие книгу стали писать. Кто-то обращался за советом. Кто-то без размышлений спрашивал: «Как к вам приехать?» С теми, кто рвался «в бой», я списывалась, пыталась узнать о женщине как можно больше информации, просила прислать фотографии. Женщины, в свою очередь, расспрашивали меня, желая лучше разобраться в том, что (и кто) их ждёт, если они решатся приехать. Подготовка, предваряющая приезд, стала длиться несколько месяцев, за которые мы успевали подружиться. Конечно, это происходило с теми, кто был открыт и дружелюбен. Но были, например, и такие: «А вы гарантируете, что мужчина не окажется импотентом?» Конечно, я отвечала всем, но работать бралась только с теми, кто казался адекватным. Ну как нормальный человек может требовать от свахи гарантии, что будущий муж не окажется импотентом?

В это время в интернете нашла меня Вера. Она жила в большом, но всё же провинциальном российском городе. Активная, образованная и предприимчивая. Вера знала английский и ещё в девяностые нашла мужа в Австралии. Австралиец её вполне устраивал, и с ним можно было бы жить, но Веру не устроила Австралия.

– Там дикая жара… плюс ранчо. Не представляешь, каково жить в отрыве от цивилизации. Надо было сразу искать жителя большого города. Но кто ж знал. Вляпалась. Шикарный дом, конечно, восхищал. Только первое время, – хихикнула Вера, рассказывая о своём житье в Австралии по телефону, – как говорится, месяц, ну, два, ты можешь сидеть на террасе, пить вино и смотреть вдаль… Но рано или поздно хочется завыть.

– Представляю, – вставила я, – но…

– Ты ещё не представляешь, что такое скунсы, – продолжила Вера, словно не услышав моего «но». – Ты знаешь, что это такое?

– Да, конечно, знаю…

– Ты нюхала их? Фу-у. – В телефонной трубке раздалось фырканье. – До сих